levrrr

Из сегодняшней ленты:

"Дьявол начинается с пены на губах ангела. Все разрушается в прах — и люди, и системы… Но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело и, благодаря ему зло на Земле не имеет конца. С тех пор, как я это понял, считаю, что стиль полемики важнее предмета полемики. Предметы меняются, а стиль создает цивилизацию." Г.С Померанц

Из недавней переписки. Имена участников указывать не буду. Все остальное - чрезвычайно познавательно.

( ТАХАШ, откройся )

Не могу удержаться и не процитировать
------------------------------------------------
Священник, цитирующий Ленина.
Жалко, Цукерберг не прочтет этот крик души.
( Нестерпимая боль )

Давно не получал такого удовольствия от израильского певца.

Мишель Коэн поет песню Джо Амара Джамайка “Барселона”



А здесь - “Жди меня” Симонова в переводе на иврит Авраама Шленского



И совсем уж трогательно звучит в исполнении тринадцатилетнего мальчика Псалом 71:9:
"Не отвергай меня в старости, когда оскудеет моя сила, не оставляй меня"

Статья на "Снобе":

Список противников Facebook не исчерпывается одними репрессивными режимами, которые хотят задавить в зародыше любую гражданскую активность. Британский профессор-эволюционист Марк Пейгл решил доказать с позиций науки, что кнопка Like — инструмент регресса и деградации. Его тезис: копировать чужие идеи стало настолько просто и, главное, выгодно, что отпадает всякая необходимость придумывать свои.

Биолог рассуждает об идеях тем способом, которым Дарвин рассуждал о видах: механизм естественного отбора можно применить не только к живым существам, а к чему угодно, начиная со звуков в лингвистике и заканчивая электронными микросхемами. Достаточно, чтобы соблюдались два условия: отбор и изменчивость.

Идеи, как и живые существа, рождаются, воспроизводятся (когда мы делимся ими с другими) и выживают в зависимости от своей полезности. Благодаря социальным сетям идее ничего не стоит «размножиться»: кто-то вывесил запись в Facebook — и с идеей познакомились несколько сотен человек. Каждый из них, нажимая кнопку Like или Share, делает идею доступной еще нескольким сотням своих друзей.

Таким образом, проблема с размножением идей решена, но плохо обстоят дела с изменчивостью, которую Дарвин считал гарантией прогресса. У живых существ за нее отвечают случайные мутации, которые могут ухудшить или улучшить гены. Отбор дает результат только тогда, когда гены варьируются. А вот запись в Facebook кочует со «стены» на «стену» в неизменном виде.



При живом общении, пересказывая чужую реплику своими словами, мы неизбежно слегка искажаем смысл — это и есть аналог мутации в ДНК. «Испорченный телефон» имеет свои плюсы: он может отточить анекдот до совершенства или сделать мысль доходчивей. Всего этого мы лишаемся, нажимая Like. Виновато в этом не техническое совершенство интернета, где фраза, написанная в России, попадает на сервер в США без искажений, а особая сетевая культура, где копирование стало нормой.

Так было не всегда — вспомним хотя бы русскоязычный «Живой журнал» времен его расцвета. Здесь комментарий «+1», аналог «лайка», считался дурным тоном, а против кнопки «Перепост» развернули целую кампанию: по ЖЖ бродили инструкции «Как избавиться от репостов в ленте». Каждого, кому понравилась чужая мысль, эта культура вынуждала сопроводить ссылку хотя бы парой слов от себя. Так изменчивость появлялась из воздуха.

Есть и еще одно отличие эволюции идей в Facebook от эволюции людей. Изменчивость на более высоком уровне, чем уровень отдельных генов, людям или обезьянам обеспечивает механизм полового размножения, который перетасовывает гены двух родителей и уникальным образом соединяет их в организме потомка. Так обстоят дела с компиляциями, где из множества чужих цитат выводятся новые смыслы. А Facebook поощряет формат «одна запись — одна ссылка». Поэтому даже скомпилировать новое из старого здесь не выйдет.

Проникнувшись рассуждениями Пейгла, я первым делом кликнул Share под его статьей — и на следующее утро увидел, что знакомый обозреватель одного хорошего журнала оставил свой «лайк» под моей ссылкой.

Интервью с Марком Пейгелем (на английском)

Originally posted by davidaidelman at Like — инструмент регресса и деградации?

Hey Jude в израильском варианте стало היי רות
Aбстрактно-бодрящая песня (оригинальный текст) наполняется здесь вполне еврейскими переживаниями

[Error: unknown template video]

via nakaryak

Зиновий Гердт читает "Давай поедем в город..." Давида Самойлова. Это было последнее выступление Гердта: 1996 год, за месяц до его смерти


via pani_m

Он рос очень утонченно нервным ребенком, эмоциональным и восприимчивым. В то время физические наказания детей в школах было обычным делом, поэтому мальчик страшился ходить в школу, и его мама отдала его в еврейскую школу, где физические наказания в отношении детей были запрещены.Отсюда навсегда сохранившаяся связь Андерсена с еврейским народом и знание его традиций и культуры; он написал несколько сказок и рассказов на еврейские темы - на русский язык они не переводились

Следует, правда, отметить, что еврейская школа, в которой учился Андерсен была не ортодоксальной еврейской школой, а благотворительной школой для бедных евреев, директором которой был христианин Феддер Карстенс (дискуссия здесь: http://lkitross.livejournal.com/158813.html?thread=2205789#t2205789)

Кроме умного преподавателя в новой школе Андерсен обрел друга. Ее звали Сара. Изящная девочка была единственным ребенком, считавшим, что Кристиан милый. Однажды она поцеловала его в щеку и сказала, что, когда вырастет, станет его женой. В благодарность за ее любовь Андерсен рассказал Саре свою самую страшную тайну: "На самом деле, я из благородной семьи. Вот увидишь, когда-нибудь передо мной будут снимать шляпу…" Сара рассмеялась и многозначительно покрутила пальцем у виска. Дружба кончилась, и свадьбы не случилось, но память о Саре осталась на всю жизнь. И знаменитая привычка Андерсена носить в петлице цветок была воспоминанием об очаровательной Саре, которая когда-то подарила ему белую розу.

Здание еврейской школы все еще стоит на одной из улиц старого Оденсе, и обветшалая табличка скромно возвещает прохожим о том, что в ней когда-то учился великий сказочник.

А в последние годы своей жизни Андерсен жил в доме Моше Мельхиора - главы еврейской общины Дании (бывший член Кнессета Михаэль Мельхиор - его потомок).
В этом доме он и скончался.